03-09-2023
Причинение смерти |
Убийство |
Заказное убийство Массовое убийство Детоубийство Отцеубийство Причинение смерти по неосторожности Геноцид • Суд Линча Убийство чести Ритуальное убийство Цареубийство |
Убийца |
Наёмный убийца Серийный убийца Ассасин |
Криминальное причинение смерти |
Доведение до самоубийства |
Некриминальное причинение смерти |
Смертная казнь Эвтаназия Самоубийство |
Проект Право • Портал Право |
Ритуальное убийство — разновидность убийства; лишение жертвы жизни, имеющее своей целью исполнение определённого религиозного ритуала.
Содержание |
В истории разных обществ и цивилизаций ритуальные убийства осуществлялись в процессе жертвоприношения по религиозным, культурным и этническим мотивам. В древних цивилизациях ритуальное причинение смерти было узаконено (санкционировано обществом) и рассматривалось как разновидность смертной казни. Иногда приговорённых преступников объявляли жертвами и причисляли казнь к религиозным ритуалам. Скажем, приговор к смертной казни через распятие на кресте стал символом жертвы в христианстве. Подробнее см. Человеческое жертвоприношение.
В истории Европы прекращение массовой практики человеческих жертвоприношений принято связывать с распространением христианства. Убийства по ритуальным мотивам рассматривались как исключительные и, в отличие от древних жертвоприношений, не санкционировались обществом в целом. Наоборот, они были криминализованы, и совершившие их подлежали уголовному преследованию.
Французский писатель Жан Поль Бурре описывает, например, одну из сект люциферинов, называющуюся «Цыгане-паяцы». Приверженцы этой секты осуществляют свои главные ритуалы, которые они называют полным посвящением, ночью в окрестностях крупных европейских городов. Члены секты при свете факелов накрывают ритуальный стол, на котором раскладывают предметы своей чудовищной литургии: нож о шести лезвиях для жертвоприношения и небольшой алтарь, украшенный изображением зелёных драконов. Следующий этап — похищение человека, предпочтительно ребёнка, в ближайшем городе и проведение самого ритуала. «Когда „Цыгане-паяцы“ возвращаются с охоты на людей, они являют собой необычную процессию, которая поёт монотонные песни. Затем жертву привязывают к столу, окрашенному в красный цвет, и жрец подвергает её чудовищным истязаниям, вырезая магические знаки (наиболее распространенный из них — свастика) на живом теле. В завершение этого сектанты, прежде чем перейти к литургическому банкету, поют каннибальские гимны, а затем съедают сердце и другие органы жертвы.[1]
Поклонение дьяволу с принесением жертв имеет давнюю историю в христианском мире. В Средние века в Европе не раз проходили процессы, на которых фигурировали убиенные во время так называемых "чёрных месс" младенцы. Например, суд над Жилем де Ре[2], якобы использовавшем некрещёного младенца для получения от дьявола алхимического золота, и над священником Урбеном Грандье[3] (преследовавшимся по указанию всесильного кардинала Ришельё), который был обвинен в убийстве младенца на шабаше в Орлоанс в 1631 году[4].Но если обвинения в адрес де Ре и Грандье вызывают большой скепсис историков, то в случае с женой парижского ювелира Маргаритой Монвуазен, урожденной Дезейе, улики кажутся бесспорными. Ведь в саду ее дома в Сен-Жермене следственными чиновниками были найдены останки двух с половиной тысяч зарезанных детей и неразвившихся эмбрионов.
Мадам Монвуазен была главной обвиняемой в «деле о ядах», замешанными в котором оказались многие знатные люди, в том числе фаворитка Людовика XIV маркиза де Монтеспан. Началось это дело в 1677 году с ареста нескольких «колдуний». В ходе следствия выяснилось, что Монвуазен и ее сообщницы не только производили подпольные аборты, по заказу знатных дам отравляли их мужей, но и устраивали чёрные мессы под руководством аббата Гибура. Чёрный маг Гибур поклонялся дьяволу целых два десятилетия, используя для этого заброшенную церковь Сен-Марсель. В обряде служения дьяволу сочетались подражание католической мессе и элементы древних языческих культов, колдовство и сексуальные оргии. Во время чёрных месс Гибур неоднократно убивал детей. Их кровь он запекал в гостии, кропил ею участников обряда. Младенцев аббат не крал, а покупал у обитателей нищенских кварталов Парижа за 5-6 ливров. Иногда чёрные мессы служились «просто так», иногда находился конкретный повод. Например, когда маркиза де Монтеспан заподозрила, что у короля появилась новая любовница, маркиза де Фонтан. «Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы лечь в чем мать родила на холодную каменную столешницу (жертвенного стола). Перерезав во славу Асмодея и Астарота горло очередному младенцу, Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу чёрной магии, ставил между ног королевской любовницы…»[5] (В наказание за участие в чёрных мессах маркиза де Монтеспан была сослана в свое поместье, получив, однако, при этом от короля ежегодную ренту в 20 тысяч ливров. Из 147 обвиняемых, проходивших по «делу о ядах», к сожжению приговорили 36 человек, в том числе Монвуазен; чёрный маг Гибур отделался тюремным заключением.)
Дж. Фрэзер в «Золотой ветви» говорит, что чёрные мессы, магия и жертвоприношения были распространены в необразованной среде французского крестьянства ещё и в XIX веке: «Гасконские крестьяне также верят, что для того, чтобы отомстить своим врагам, злые люди иногда склоняют священника отслужить обедню, называемую обедней святого Секария. Знают эту обедню очень немногие, и три четверти из них ни за что на свете не согласились бы ее отслужить. Только недобрый священник отважится исполнить этот отвратительный обряд, и можете быть уверены, что на страшном суде он дорого за это заплатит… Служить обедню святого Секария можно только в разрушенной и запущенной церкви, где ухают ко всему безучастные совы, где в сумерках бесшумно летают летучие мыши, где по ночам останавливаются на ночлег цыгане и где под оскверненным алтарем притаились жабы. Сюда-то и приходит ночью недобрый священник со своей возлюбленной. (Это уже грех. поскольку католический священник обязан соблюдать обет целомудрия и безбрачия — целибат). Ровно в одиннадцать часов он начинает задом наперед бормотать обедню и заканчивает ее, как только часы зловеще пробьют полночь. Священнику помогает его возлюбленная. Вместо того, чтобы причаститься освященным вином, он пьёт воду из колодца, в который было брошено тело некрещёного младенца.»[6]
Хотя буддизм по своей природе весьма миролюбив, однако и в его среде отмечены случаи человеческих жертвоприношений. В начале XX века Джа-лама (Дамбижанцан), возглавлявший борьбу монголов против китайского владычества, называл убийства врагов великим жертвоприношением буддийским богам. Историк, русский купец и учёный-практик А.В. Бурдуков, лично знавший Джа-ламу, пишет об одном из эпизодов его военной деятельности, относящемся к 1912 году: «Указывая на блестящее парчовое полотнище, красиво переливающееся на солнце, приближённые Дамбижанцана рассказывали о только что прошедшем празднике освящения знамени, о том, как в жертву знамени был принесён пленный китаец, которому, однако, неопытный палач не сумел отрубить головы, так что пришлось обратиться к более опытному»[7].
Всего лишь 100-200 лет назад суеверия приводили к человеческим жертвам и в Российской империи. Впрочем, как справедливо отмечает В. Чалидзе, ритуальные убийства в России «…не составляли регулярно совершаемого обряда. Лишь серьёзная социальная трагедия, такая, как жестокая эпидемия или многолетняя засуха, воскрешала в памяти народной этот древний способ отвращения кары небесной»[8].
Историк XIX века В. Антонович рассказывает о случае в селе Гуменец на Подолии, когда в 1738 году здесь распространилась моровая язва. «В одну из ночей жители устроили крестный ход, чтобы отвратить болезнь от села. Шли они с крестом и молитвами по окрестным полям и наткнулись во время шествия на жителя соседнего села Михаила Матковского, который искал своих пропавших лошадей. Суеверным участникам крестного хода неизвестный, бродящий ночью по полям с уздечкой в руках, показался олицетворением моровой язвы. Поначалу ограничились избиением, и Матковский, полуживой, еле дополз до своего дома. Но на другой день жители Гуменца заявились в соседнюю деревню, вытащили Матковского на улицу и вторично жестоко избили. Затем явился священник и, исповедовав Матковского, заявил: «Моё дело заботиться о душе, а о теле — ваше. Жгите скорей». Устроили костёр и несчастного сожгли»[9].
В. Чалидзе в книге «Уголовная Россия» приводит похожие примеры из XIX века. «В 1855 году в Новогрудском уезде во время жестокой холерной эпидемии крестьяне по совету фельдшера Козакевича заманили старуху Луцию Манькову на кладбище, втолкнули ее живой в приуготовленную могилу и засыпали землёй…» Есть сведения о попытках подобных жертвоприношений в том же уезде во время эпидемий в 1831 и 1871 годах.[10]
Исследователь русского обычного права Якушкин упоминает случай, когда в Туруханском крае один крестьянин для спасения себя и своего семейства от повальной болезни, свирепствовавшей в 1861 году, принёс в жертву свою родственницу-девочку, закопав её живою в землю. Подобные жертвоприношения происходили иногда и во время совершения так называемого обряда опахивания. Он проводился крестьянками с тем, чтобы прекратить повальную болезнь скота, и зачастую сопровождался жертвоприношением животного. При этом, если процессия крестьянок во время обряда встречала мужчину, то его считали «смертью», против которой совершался обряд, и поэтому его били без жалости чем попало: «Всякий, завидя шествие, старался или бежать, или спрятаться из опасения быть убитым»[11].
Ещё в начале XX века в России случались убийства «колдунов», поскольку крестьяне искренне верили, что «колдуны» обладают способностью «портить» скотину. Как ни удивительно, в судебной практике были случаи оправдания убийц — особенно, когда адвокат умело выставлял на первый план защиты «темноту и отсталость русской деревни». Даже когда крестьяне сами признавались в убийстве «колдуна», вердикт суда присяжных освобождал их от уголовной ответственности.[11]
В истории русского раскола известны небольшие секты тюкальщиков (душильщиков, сократильщиков), которые убивали близких к смерти членов общины.
В 1989 году в Зимбабве были обнаружены тела двух искалеченных девушек. Их гениталии, языки и части внутренностей были вынуты для продажи в качестве амулетов, приносящих счастье.
В Непале существует культ богини Кали, которая, по преданию, сотни лет назад в одну чёрную безлунную ночь сразила 108 демонов и, опьянённая кровью, танцевала на их трупах дикий танец тандаву. Именно она, это кровожадное божество, «сотворило мир, защищает его и вечно поедает». Среди ритуалов, исполняемых людьми из низшей касты тачо, поклоняющимися богине Кали, — ежегодное жертвоприношение 108 буйволов, которым отрубают головы, а затем пьют кровь прямо из горла убитых животных. Местные жители говорят, что тачо раз в 12 лет приносят в жертву своей богине ребенка.
Нигерийский писатель и поэт Чинуа Ачебе (Chinua Achebe) в своём нашумевшем романе Things Fall Apart (1958) описывает ритуальное убийство в группе из девяти деревень (Умуофия) в нижней части реки Нигер, к которому призвал местный оракул с целью умиротворить богиню плодородия Алу (Ani), которой поклонялись приверженцы религии Игбо (Igbo). Главный герой произведения, Оконкво, должен убить своего приёмного сына, к которому сильно привязался за три года.
Некоторые культуры оправдывают убийство угрозой чести или нанесением оскорбления личности, семье или группе людей. В таких случаях, приговорённый в чём-то провинился перед группой, возможно, не оправдал доверия, ожиданий. Если в группе меньшинств рассматривается вопрос о наказании отступника, некоторые члены группы могут требовать смертной казни, причём выполненной с совершением неких обрядов, что может привести эту группу к конфликту с основным обществом, не поддерживающим ритуальные убийства.
Нередко ложные обвинения в ритуальных убийствах среди прочего выдвигались против этнических и религиозных меньшинств, например, ранних христиан.
С середины XII века получил распространение миф, по которому евреи якобы похищали христианских детей, убивали их и добавляли их кровь в мацу для еврейской пасхи.
Сатанинская паника — массовая истерия, вызванная ложным утверждением, что некая организованная сеть cатанистов в пределах США и по всему миру занимается промыванием мозгов, истязанием и ритуальными убийствами своих жертв, число которых измеряется десятками тысяч.[12] Эти утверждения ставятся под сомнения полицией, прокуратурой, криминалистами и специалистами по религиозным делам, которые считают эту опасность ложной или по меньшей мере сильно преувеличенной.
Один из скандальных процессов в дореволюционной России о якобы совершенных человеческих жертвоприношениях — дело группы крестьян-удмуртов (в те времена их называли «вотяками»), проживавших в селе Старый Мултан. Мултанских вотяков обвинили в убийстве 4 мая 1892 года нищего Матюнина, которого, согласно официальному обвинению, напоили, подвесили пьяного и добыли из него внутренности и кровь для общей жертвы в другом месте и, может быть, «для принятия этой крови внутрь». Обезглавленный труп Матюнина был найден 6 мая на пешеходной тропе через топкое болото в трех верстах от Старого Мултана. При вскрытии тела оказалось, что из грудной полости кем-то были вынуты сердце и легкие, для чего у шеи и спины были разрублены основания ребер. В деле мултанских вотяков было множество странных обстоятельств, спорных вопросов. Общественность России, и прежде всего известный гуманист и правозащитник писатель В. Г. Короленко, восприняли это дело как полицейскую фальсификацию, чудовищную провокацию. Трижды дело вотяков рассматривалось в разных судебных инстанциях. Первые два разбирательства закончились обвинительными приговорами, и только на третий раз суд оправдал обвиняемых.[13]
Институт человеческих жертвоприношений проходит через всю историю цивилизации. Возможно, помимо религиозно- этнических и социальных мотивов здесь большую роль играет «влечение к смерти» (термин Зигмунда Фрейда).[14][15] Человечество очень долго избавляется от своих суеверий. К счастью, и от таких, за которые приходится расплачиваться человеческими жизнями.
Ритуальное убийство.