28-07-2023
Украи́нство (укр. українство), украинская идея, украинский национальный проект — один из альтернативных вариантов формирования национальной идентичности населения Малороссии и восточнославянского населения Галиции, происходившего на рубеже XIX и XX веков[1][2][3][4][5][6]. Отстаивал позиции сепаратизма, самостоятельного государственного строительства и политической ориентации на Запад, противопоставляя себя основной[7] на тот момент малороссийской идентичности, а также галицкому русофильству, которые стояли на позициях единства Руси.
Понятие «украинство» получило распространение в публицистической и научной среде конца XIX — начала XX века в австро-венгерской Галиции, затем в Российской империи как среди самих украинофилов, так и среди их оппонентов — представителей русского (русофильского) движения. Существует множество различных теорий и оценок сущности украинства как политического, социального, национального, религиозного[8] движения.
«Украинство» задаётся целью представить идеологическое и историко-политическое обоснование разделения русской идентичности путём выделения из него малорусов, которые, вопреки историческим фактам, именуются при этом «украинцами»[9]. Представители украинского движения (украинской партии) считали галицийских русинов частью самостоятельного украинского народа, рассматривали Галицию как своего рода лабораторию, в которой нарабатывался опыт культурной, общественно-политической, экономической работы, который затем мог бы быть перенесён на территорию Малороссии. Так, согласно концепции Михаила Грушевского, Галиция на протяжении многих лет играла роль «культурного арсенала, где создавались и совершенствовались средства национального культурного и политико-общественного возрождения украинского народа». Именно такой взгляд на Восточную Галицию как на центр формирования украинской национальной идентичности в конце XIX — начале XX вв. и получил дальнейшее развитие в исторической литературе. Применительно к активистам украинского движения использовался также политоним «народовцы», возникший после создания в 1885 году первой украинской политической организации «Народная Рада». Сами представители этой партии нередко говорили о себе именно как об украинцах, желая подчеркнуть общенациональный характер своих устремлений. Принятие в 1907 году нового избирательного закона в Габсбургской империи позволило представителям местного восточнославянского населения создать собственные парламентские представительства. Депутаты «Украинского клуба» заняли активную позицию, используя максимально широкий спектр методов парламентской борьбы. Постепенно влияние представителей украинского движения на ситуацию внутри Австро-Венгрии возрастало, что, в свою очередь позволило украинцам (то есть сторонникам украинской идеи) заявлять о себе как о выразителях интересов всего восточнославянского населения империи. Единый парламентский клуб, объединивший галицийских и буковинских украинцев, был создан только в 1911 г., в остальном же представители украинства в Галиции и Буковине действовали самостоятельно[10].
В 1906 году историк и один из идеологов украинского национализма Михаил Грушевский опубликовал в Санкт-Петербурге отдельным изданием работу «Украинство в России, его запросы и нужды»[11], представлявшую собой одну из глав его труда «Очерк истории украинского народа», где главной целью украинства определялась историческая необходимость уравнивания в правах украинского народа с великорусским. В 1912 году Грушевский опубликовал в только что открывшемся московском литературном журнале «Украинская жизнь» статью под названием «Украина и украинство»[12], в которой выступил с жесткой критикой тех представителей «украинства», которые считают «украинское племя» неспособным к самостоятельной государственной жизни[13].
В 1912 году русский государственный чиновник и врач Сергей Щёголев издал в Киеве объёмную работу «Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма»[14], а в 1914 году — специальную работу, посвящённую анализу феномена украинства: «Современное украинство. Его происхождение, рост и задачи»[15], где украинство рассматривалось как сепаратистское политическое движение. В 1917 году библиограф Владимир Дорошенко в Вене издал работу «Украинство в России. Новейшее время» (укр. «Українство в Росії. Новійші часи»)[16], в которой изложил свой взгляд на предысторию формирования украинства и сделал вывод, что сознательное украинство (укр. свідоме українство) сформировалось в России в конце 1890-х гг.
В статье историка-слависта Андрея Стороженко «Малая Россия или Украина?», которая была издана в 1918 году в Киеве в сборнике «Малая Русь» под редакцией Василия Шульгина (а затем и в Одессе), украинство рассматривалось как здание, построенное на идейном фундаменте, заложенном в XIX веке представителями особенной «украинской» школы польских учёных и поэтов[17].
После революции и Гражданской войны, закончившейся образованием УССР и установлением советской власти на большей территории Украины, а также вхождением Западной Украины в состав Польши, Чехословакии и Румынии, научное изучение феномена украинства в СССР и странах Восточной Европы практически не осуществлялось.
В среде эмиграции происходила некоторая научная дискуссия между представителями украинской и русской политической эмиграции, состоявшая преимущественно в критике украинства эмигрантскими историками общерусской ориентации, в частности, Андреем Стороженко, который издал в 1925 году в Берлине работу «Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям»[17], а также историком Иваном Лаппо, издавшим в Ужгороде (входившем тогда в состав Чехословакии) в 1926 году работу «Происхождение украинской идеологии Новейшего времени»[18]. Однако масштабы научной дискуссии и изучения феномена украинства в этот период в целом были невелики и в дальнейшем переместились преимущественно в публицистическую среду. В послевоенный период в эмиграции вышло исследование «Происхождение украинского сепаратизма» (1966)[19] русского историка и писателя Николая Ульянова. В нём Ульянов подробно рассматривает развитие движения за автономию и независимость Украины, происхождение и эволюцию украинской национальной идеи, начиная с периода запорожского казачества и заканчивая XX веком. В отличие от других русских исследователей Украины консервативного направления, Ульянов усматривает истоки украинского сепаратизма не во влиянии Польши, а в явлении запорожского казачества.
Новая актуализация исследования украинских движений произошла с распадом СССР и возникновением в 1991 году независимой Украины. В России исследованию украинства посвящены работы сотрудника Института славяноведения РАН Олега Неменского. На Украине в 2001 году была издана статья И. Полищук, посвящённая изучению ментальности украинства[20]. В 2009 году в Вильнюсе при Европейском гуманитарном университете была издана работа исследователей Е. Грицай и М. Николко с названием «Украина: национальная идентичность в зеркале Другого», во введении к которой упоминается «украинство»[21].
Среди исследователей отсутствует единая точка зрения о времени и месте выделения из украинофильства феномена политического украинства. Также дискуссионным является вопрос об основных движущих силах его формирования.
По мнению историка Алексея Миллера украинская идентичность как особая национальная, отрицающая общерусскую концепцию, впервые была ясно сформулирована членами Кирилло-Мефодиевского братства в 1840-е годы. В 1847 году ряд членов общества был арестован и выслан, деятельность была возобновлена в 50-60-е годы, одновременно наметился раскол между сторонниками собственно украинской и малороссийской ориентации. Данное противостояние усилилось после Валуевского и Эмского указа, резко ограничивших использования украинского языка в образовании и науке. Однако даже среди сторонников украинства вплоть до конца XIX века за немедленное отделение Украины выступали очень немногие. В Галиции похожий конфликт был между «русофилами» и «народовцами» При этом в свою очередь между восточными украинофилами и галицкими народовцами также существовало неприятие[22].
Российский историк Николай Горелов в качестве иллюстрации украинской политической мысли начала XX века приводит слова графа Адама Монтрезора об украинском мыслителе Вячеславе Липинском:[23]
До Липинского «украинство» было как будто чем-то абстрактным. Реальная жизнь шла вне его или мимо него, трансформируясь в другие жизненные формы. До него «украинство» было вне пределов жизни, — той самой будничной, реальной жизни… Оно могло быть, или его могло и не быть, ибо взаимоотношения территориальных сил и факторов формировались независимо от него, равнодушно к нему, да и оно, это «Украинство» равнодушно к ним относилось, живя своей внутренней, отдельной жизнью, так сказать — профессиональной
Дискуссионным является вопрос о том, кого уместно считать родоначальниками украинства. Исследователь В. А. Гулевич к родоначальникам украинства, уделявшим в украинском национализме основное внимание его политическому аспекту, относит таких общественных и научных деятелей как Юрий Липа, Дмитрий Донцов, Михаил Колодзинский, Степан Рудницкий[6].
Научный сотрудник Отдела истории средних веков Института славяноведения РАН Олег Неменский датой «первой публичной презентации украинства» называет 25 ноября 1890 года. В этот день в сейме Галиции депутаты Юлиан Романчук (представитель «Русского клуба», в который входило 16 депутатов сейма) и Анатолий Вахнянин заявили с трибуны сейма, что «православно-униатское население Галицкой Руси, называющее себя русским, на самом деле не имеет ничего общего с русским народом», а является украинцами. Неменский называет это событие началом «Новой эры» в политической жизни Галиции. В 1895 году в сейме уже была представлена не русская делегация, а украинская[1].
Старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук, доктор исторических наук Наталья Нарочницкая считает в этом вопросе решающей деятельность Греко-католической церкви, которая способствовала утверждению украинства «в ярко выраженной форме „москвофобии“»[5]
Джон-Пол Химка, один из наиболее авторитетных современных специалистов по истории Галиции, вообще считает, что, если бы Российская империя получила Восточную Галицию после Венского конгресса или даже оккупировала её в 1878 году в ходе Балканского кризиса, «украинская игра была бы закончена не только в Галиции, но и в надднепрянской Украине»[24].
По мнению кандидата философских наук В. Б. Колмакова, украинству в Российской империи положило начало Кирилло-Мефодиевское братство в 1840-е гг., которое, по словам исследователя, находясь «под явным польским влиянием», впервые ориентировалось уже на «достижение единственной цели: отделить малороссов от России не только в культурном, но и в политическом смысле, сделать из них украинцев»[4].
Новый всплеск украинства в Российской империи соотносится с периодом 1860—1870-х гг. и связывается с идеями Михаила Драгоманова, который «под влиянием марксизма проповедовал социализм и утверждал, что украинская нация должна вернуться в семью культурных европейских народов, в которую она входила до конца XVII века»[4][25].
Русскими властями украинство в этот период рассматривалось как течение «беспочвенное, искусственное, изменническое»[26]. Его опасность заключалась в его нацеленности «на разрушение единства русской нации и государства, на то, чтобы „отобрать“ тем самым часть национальной территории вместе с Киевом — „матерью городов русских“»[4][26].
Сторонники и противники украинства в эмиграции оказались приблизительно в равном положении — обе стороны были лишены собственного государства, научно-методической базы и возможности проведения масштабного исследования своих теорий, а также широкого распространения своих идей. Так, например, организованный русскими эмигрантами в Югославии Национальный союз нового поколения, осуществляя подготовку своих членов к роли, которую, по мнению союза, они «должны будут сыграть в судьбах будущей России», рассмотрел вопросы национальностей, и, в частности, украинский вопрос. Взглядам на решение этого вопроса был посвящён специально изданный во второй половине 1930-х гг. исполнительным бюро Союза «Конспект Х». С критикой этого документа выступили сторонники украинофильства. Под псевдонимом А. Чигирин в Париже в 1937 году была издана работа «Украинский вопрос в освещении „Конспекта Х“ исполнительного бюро совета» c резкой критикой программных положений Союза[27]. Позднее, в конце 1938 года с Чигириным в полемику вступил русский эмигрант Василий Шульгин, подвергнувший в свою очередь уже его критике в своей работе «Украинствующие и мы», выпущенной сначала в виде статьи в газете РОВС «Русский голос», а затем изданной отдельной брошюрой в Белграде тиражом 500 экземпляров. Чтобы брошюра не получила широкого распространения, противники Шульгина выкупили и уничтожили практически весь тираж этой брошюры. Преимущественно в подобном публицистически-полемическом ключе происходило обсуждение проблематики украинства в эмигрантской среде.
На современном этапе, после распада СССР и создания независимой Украины сторонники развития украинской нации за редкими исключениями практически полностью отказались от использования термина «украинство» в качестве идентификатора украинских движений. В то же время, противники украинского национализма продолжают использовать термин для идентификации процесса построения украинской нации как политического движения, вкладывая в термин преимущественно негативные коннотации[28][29][30]. В научной среде в настоящее время сформировалось мейнстримное представление украинства для оценки феномена формирования украинской нации как политической идеологии[1][3][4][5][6].
Первые попытки анализа украинства как социально-политического феномена в научной среде известны с начала XX века. В 1904 году галицкий русский публицист, общественный деятель и историк Осип Мончаловский, активный оппонент украинства, в работе «Главные основы русской народности» одним из первых выразил свой взгляд на явление украинства, согласно которому:[31]
…украинствовать значит: отказываться от своего прошлого, стыдиться принадлежности к русскому народу, даже названий «Русь», «русский», отказываться от преданий истории, тщательно стирать с себя все общерусские своеобразные черты и стараться подделаться под областную «украинскую» самобытность. Украинство — это отступление от вековых, всеми ветвями русского народа и народным гением выработанных языка и культуры, самопревращение в междуплеменной обносок, в обтирку то польских, то немецких сапогов: идолопоклонство пред областностью, угодничество пред польско-жидовско-немецкими социалистами, отречение от исконных начал своего народа, от исторического самосознания, отступление от церковно-общественных традиций. Украинство — это недуг, который способен подточить даже самый сильный национальный организм, и нет осуждения, которое достаточно было бы для этого добровольного саморазрушения!
Русский богослов и историк Дмитрий Скрынченко в 1916 году называл украинство «во всяком случае, регрессивным движением»[32]. Лингвист и философ Николай Трубецкой применял по отношению к украинствующим специальный термин «краевики»[1]. Религиозный философ Николай Лосский писал об украинстве и украинствующих в 1957 году: «Они хотели бы возвести свою провинцию на степень нации, образующей самостоятельное государство. Предпочитая ценности своей провинции ценностям великой нации, в состав которой они входят, они начинают критиковать её ценности, стараются видеть в ней действительные или воображаемые недостатки и проникаются ненавистью к ней… Такое умонастроение нельзя назвать национализмом; это — провинциализм»[1][33].
По мнению научного сотрудника Института славяноведения РАН Олега Неменского, украинство, при его соотнесении с теорией «малого национализма» Митрофана Муретова[34], подлежит восприятию как областническое движение, основанное на вознесении до уровня «национального» краевых особенностей Юго-Западной Руси. Данные особенности и их историческое своеобразие актуализируются с целью создания на их базе обособленной нации. При этом, отрицается «проект большой русской нации», а «ничтожные отличия» возводятся «в степень особого национального сознания»[1].
Доктор политических наук Сергей Малахов характеризует украинство на всех этапах его развития как сецессионизм — идеологию этнически мотивированного сепаратизма[3]. С этой оценкой соглашается также и В. Колмаков[4].
«Узкое украинство — писал в 1918 году гетман Украинской державы Павел Скоропадский — исключительно продукт, привезенный нам из Галиции, культуру каковой целиком пересаживать нам не имеет никакого смысла: никаких данных на успех нет и это является просто преступлением, так как там, собственно, и культуры нет»[35].
Эмигрант и политический деятель русского национального и монархического направления Василий Шульгин в статье, а затем и отдельной брошюре «Украинствующие и мы», изданной в 1939 году в Белграде, выступил с резкой критикой украинства, которое назвал «сектантством» и политическим заблуждением (причём, по утверждению епископа Тульчиского и Брацлавского Ипполита, именно Шульгин «впервые дал определение „самостийников“ как сектантов»[36]). Также он изложил теорию с классификацией украинствующих на три типа: честные и незнающие (те, кого обманывают), нечестные и знающие (те, кто обманывают), и честные и знающие (маньяки раскола)[37][38].
По мнению политического и общественного деятеля, председателя «Народного Собора» Украины Игоря Друзя, украинство представляет собой «идеологический миф о вечно пытающемся обрести государственный суверенитет украинском народе»[28][29].
В то же время известный журналист Александр Чаленко даёт иное объяснение популярности украинской национальной идеи даже среди русскоязычных жителей Украины. По его мнению, основой для этого является отсталость, реакционность России и вытекающее отсюда нежелание как-либо интегрироваться либо иметь что-либо общее с соседним государством:[39]
…я себе задаю вопрос: почему большинство русскоязычного населения Киева не делает ничего для того, чтобы их родной русский язык получил государственный статус?… Русский язык не имеет государственного статуса в силу того, что, как это ни парадоксально, большинство русскоговорящих людей в центральной Украине против этого статуса. Поэтому общественное давление на власть, чтобы русский получил государственный статус, отсутствует. Мало того, многие русские люди выступают категорически против закрепления государственного статуса русского языка. Почему? Для них русский язык — это не язык, на котором они общаются с властью, а власть с ними, а некий атрибут. Например, украинский язык — это атрибут государственности. Раз есть независимое украинское государство, то языком должен быть украинский, а если признать за русским языком государственный статус, то это будет продолжением России. А как тогда можно говорить о независимости? Поэтому они и против. Почему они за украинскую независимость? Это не потому, что не любят москалей, хотят носить вышиванки или говорить по-украински. На самом деле на все украинское они клали с прибором. Просто в их головах и ментальности слово «русский» ассоциируется с чем-то таким отсталым, реакционным: ГУЛАГом, крепостным правом, самодержавием, садизмом НКВД, сталинизмом, а они считают себя европейцами. Украина и есть некий антитезис чему-то русскому, как и Европа. Поэтому Украина им представляется как некая европейская территория. Если согласиться придать чему-то русскому государственный статус, то это в их головах будет означать, что здесь таким образом фактически узаконена русская территория, а значит, ненавистная им азиатчина.
Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. Сборник. /Вступительная статья и комментарии М. Б. Смолина. Оформление М. Ю. Зайцева. — М.: Москва, 1998. — 432 с. — (Пути русского имперского сознания). ISBN 5-89097-010-0
Украинская идентичность.
