Московская паника — события во время битвы за Москву, когда 15, 16 и 17 октября 1941 года после принятия постановления «Об эвакуации столицы СССР», предусматривавшего отъезд из Москвы правительства во главе с И. В. Сталиным, по Москве распространились слухи, что город сдают немцам^[1].

Характеристика

В эти дни десятки тысяч человек пытались вырваться из города на восток. Промышленные предприятия закрывались, работникам выдавали месячную зарплату^[2]. Перед закрытием из продовольственных магазинов стали раздавать прохожим продукты^[3]. Отмечались случаи нападения на эшелоны. Городское руководство не пыталось обуздать паникёров, так как само спешно покидало город^[3]. Обстановку дополнительно накаляли действия немецких диверсантов^[4].

Раздавались призывы к расправе над евреями. В Москве в это время появилась выпущенная подпольной организацией «Союз спасения Родины и революции» брошюра «Как охранить себя от холода» под авторством некоего И. С. Коровина, которая призывала к свержению «жидомасонской клики» Сталина и в целом была написана в пораженческих тонах^[5].

Московское метро 16 октября не работало (единственный день за всю его историю), так как велась подготовка к его уничтожению в соответствии с поступившим накануне указанием Л. Кагановича: «Метрополитен закрыть. Подготовить за три часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом»^[6].

15 и 16 октября с перебоями работал московский троллейбус, отдельные магазины не обеспечивали нормальное обслуживание покупателей, что нашло своё отражение и меры по устранению данных фактов в Постановлении Московского городского Совета депутатов трудящихся от 16 октября 1941 года^[7].

Паника прекратилась на четвёртый день, когда был издан приказ применять к трусам, паникёрам, мародёрам любые меры вплоть до расстрела^[8]. Количество расстрелянных точно не известно. По оценке российского историка, ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН Елены Сенявской, в значительной степени ситуацию переломило выступление по радио председателя Моссовета В. П. Пронина, после которого на следующий день паническое бегство прекратилось, город изменился, на улицах появились военные и милицейские патрули, заработали даже такси^[9].

Некоторые свидетельства

Свидетельства о панике, случаях бегства и мародёрства

• Сохранилась опись осмотра здания ЦК ВКП(б) на Старой площади: «Ни одного работника ЦК ВКП(б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы…»^[10]
• Директор медицинского института В. В. Парин, как отмечалось в решении райкома, скрылся из Москвы со своими заместителями и кассой института, «оставив без руководства госпиталь с ранеными (около 200 человек), ряд клиник с больными, коллектив профессорско-преподавательского состава и студентов»^[11].
• Секретарь Союза писателей Александр Фадеев докладывал, что автор слов «Священной войны» Василий Лебедев-Кумач «привез на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток и психически помешался»^[12].
• «На Ногинском заводе № 12 группа рабочих в количестве 100 человек настойчиво требовали от дирекции завода выдачи хранившихся на складе 30 тонн спирта. Опасаясь серьезных последствий, директор завода Невструев вынес решение спустить спирт в канализацию. Группа рабочих этого же завода днем напала на ответственных работников одного из главков Наркомата боеприпасов, ехавших из города Москвы по эвакуации, избила их и разграбила вещи»^[1].
• Из письма военврача Казакова жене:^[9] «16-го там была невероятная паника. Распустили слух, что через два дня немец будет в Москве. „Ответственные“ захватили свое имущество, казенные деньги и машины и смылись из Москвы. Многие фабрики остались без руководства и без денег. Часть этих сволочей перехватали и расстреляли, но, несомненно, многие улизнут. По дороге мы видели несколько машин. Легковых, до отказа набитых всякими домашними вещами. Мне очень хочется знать, какой вывод из всего этого сделает наше правительство».
• Из статьи «Паникеры и предатели приговорены к расстрелу» в газете «Комсомольская правда» за 21 октября 1941 года:

«Военный трибунал войск НКВД Московской области под председательством военюриста 1-го ранга тов. Петрова А. А. вчера рассматривал дело бывших руководителей обувной фабрики № 2 Московского городского управления лёгкой промышленности. Директор фабрики Варламов, начальник цеха Евплов, технорук Саранцев, заведующий отделом труда и зарплаты Ильин и начальник снабжения Гершензон обвинялись в бегстве со своих постов, в разбазаривании государственного имущества.

16 октября Варламов собрал рабочих фабрики, выполнявших ответственное задание оборонного значения и объявил им, что предприятие закрывается. Свои панические настроения он оправдывал угрозой, которая нависла над Москвой…

Рассмотрев дело Варламова и др., Военный трибунал войск НКВД Московской области приговорил Варламова Г. И., Евплова В. К. и Саранцева В. А. к высшей мере наказания — расстрелу. Обвиняемые Гершензон Д. Б. и Ильин А. П. приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с поражением в правах на 5 лет»^[13].

Свидетельства об отсутствии паники

• По утверждению бывшего председателя Моссовета В. П. Пронина: «Никакой массовой паники не было! Наоборот, 12 октября было принято решение о срочной эвакуации 500 заводов Москвы… К сожалению, мы не успели провести соответствующую разъяснительную работу. И на некоторых заводах рабочие стали просто препятствовать эвакуации, считая это предательством и дезертирством.»^[9]

В художественной литературе

• Наум Коржавин посвятил панике стихотворение «16 октября».

Примечания